Брат Гримм - Страница 112

112

— С тобой все в порядке? — спросила она. — Снова кошмары?

— Нет. — Он поднялся со стула и поцеловал ее. — Нет, просто не спится… прости, что разбудил. Чаю не хочешь?

— Все хорошо… Нет, спасибо, не хочу, — сказала она сквозь зевоту. — Я просто хотела проверить, все ли с тобой в порядке.

Фабель замер, ощутив, как на него накатил вал темной энергии. Его взгляд остановился на пирожных. Усталость мгновенно исчезла, и он полностью проснулся. Все пять чувств, каждый нерв начали жить полной жизнью. Обращенный на Сусанну взгляд стал совершенно пустым.

— Ты в порядке? — тревожно спросила она. — Что с тобой, Йен?

Фабель пересек кухню, распахнул дверцу холодильника и уставился на пирожные. Это были весьма нежные изделия — яблоки в сдобном слоеном тесте. Фабель закрыл дверцу и, повернувшись лицом к Сусанне, произнес:

— Пряничный домик.

Но слова его были обращены вовсе не к Сусанне.

— Что?

— Пряничный домик. Вернер как-то сказал мне, что нам следует искать человека, живущего в пряничном домике. Увидев в холодильнике выпечку, я вспомнил его слова.

— Йен, что ты несешь?!

Он взял ее за плечи и поцеловал в щеку.

— Мне надо одеться и вернуться в Президиум.

— За каким дьяволом?! — спросила она, следуя за Фабелем в спальню.

Фабель поспешно влез в одежду и сказал:

— Наконец-то я услышал его, Сусанна. Все это время он пытается мне что-то сказать, и вот я его слышу.

Фабель позвонил Вайсу из машины.

— Побойтесь Бога, Фабель! Ведь еще нет и пяти. Какого черта вам от меня надо?

— Почему всякого рода выпечка играет такую существенную роль в сказках братьев Гримм?

— Что?! Какого дьявола…

— Послушайте, герр Вайс, я знаю, что время позднее. Или наоборот… слишком раннее. Но это очень важно. Жизненно важно.

— О Боже… Не знаю… Выпечка символизирует очень многое… — Голос Вайса звучал несколько неуверенно. Создавалось впечатление, что, все еще пребывая в полусне, он роется в залежах своей памяти. — В разных сказках она символизирует разные вещи. Возьмем, например, «Красную Шапочку». Свежеиспеченный хлеб, который девочка несет бабушке, служит символом ее ничем не запятнанной чистоты, в то время как волк является воплощением грязи и хищного вожделения. Ему нужен вовсе не хлеб, а ее невинность. В то же время Гензель и Гретель, будучи невинными, теряют дорогу в лесу и поддаются искушению, наткнувшись на пряничный домик. В этом случае, как вы говорите, «выпечка» является символом соблазна и греха. Хлеб может символизировать различные вещи. Простоту и чистоту. А иногда даже и бедность. Вспомните те крошки, которые тайком собирает Гензель, чтобы они указали ему и сестре путь в безопасный мир. Но почему вы это спрашиваете?

— Пока я ничего не могу объяснить. Тем не менее огромное спасибо.

Фабель разъединился с писателем и тут же набрал другой номер. Ответили ему не сразу.

— Вернер, говорит Фабель… Да-да. Я знаю, который час. Не мог бы ты подскочить в Президиум? Прямо сейчас. Сделай так, чтобы Анна и Мария тоже там были. — Он в силу привычки чуть было не попросил Вернера позвонить Паулю Линдерману, забыв на секунду о том, что Пауля вот уже год с ними нет. — И скажи Анне, чтобы она связалась с Хенком Германном.

Так много смертей, подумал он, вырубив связь. Как он дошел до такой жизни, что теперь его со всех сторон окружает смерть? Он бесконечно любил историю и мечтал стать историком. Ему всегда казалось, что любовь к этой науке заложена у него в генах, что эти гены предопределяют его будущее. Но теперь Фабель не верил в судьбу и предназначение. Теперь он был убежден в жестокой непредсказуемости жизни, ведь юная студентка — он с ней близко дружил — случайно повстречала на своем пути психопата, и эта случайная встреча закончилась трагично. Трагедия повлекла за собой цепь непредвиденных событий, которые в конце концов привели его в убойный отдел. Ему так и не пришлось стать историком, археологом или учителем. Вместо этого он стал полицейским.

Так много смертей. И вот теперь он выходит еще на одного убийцу.

Когда все собрались в помещении Комиссии, было почти шесть. Никто не жаловался на то, что их подняли с постели, но у всех членов команды был полусонный вид и затуманенный взгляд. У всех, кроме Фабеля. В глазах Фабеля полыхало темное пламя, а сам он являл собой олицетворение энергии и решительности. Он стоял спиной к подчиненным, вперив взгляд в демонстрационную доску.

— Были моменты, когда я не верил, что мы сумеем схватить этого парня, — негромко размеренным тоном произнес Фабель. — Я опасался, что, оставив за несколько недель горы трупов, он исчезнет. До следующего приступа. Уже возникла короткая пауза. — Повернувшись лицом к аудитории, он закончил: — Сегодня нам предстоит очень, очень трудный день, и к концу его преступник будет за решеткой.

Никто не сказал ни слова, но у всех как-то сразу исчезла сонливость.

— Он очень умен, — продолжал Фабель. — Безумен, но в то же время умен. Это — работа всей его жизни, и он продумал план действий в мельчайших деталях. Все, что он делает, имеет значение. Каждая деталь является звеном одной цепи. Но есть одно звено, которое выпало из нашего поля зрения. — Он положил ладонь на первую фотографию и сказал: — Паула Элерс… снимок сделан за день до ее исчезновения. Что вы видите?

— Счастливую радостную девочку. — Вернер уставился на фотографию так, словно надеялся силой взора выдавить из нее новую информацию. — Счастливая девочка на праздновании своего дня рождения.

112