Брат Гримм - Страница 16

— Благодарю вас, сестра, — сказал Фабель и направился в палату матери.

— Ты меня не узнал, Йен? — вслед ему спросила сестра. Фабель обернулся и увидел на лице женщины застенчивую и неуверенную улыбку. — Ведь я — Хильке. Хильке Тетьен.

Потребовалась пара секунд, чтобы это имя нашло свое место в ряду имен, хранившихся в памяти Фабеля.

— Боже мой! Хильке! Прошло двадцать лет. Ты как?

— Не двадцать, а все двадцать пять. У меня все в порядке. А как ты? Я слышала, что ты комиссар полиции Гамбурга.

— Первый гаупткомиссар, если быть точным, — улыбнулся Фабель, внимательно вглядываясь в круглое лицо немолодой женщины, чтобы найти в нем черты юного худощавого и миленького личика, которые всегда ассоциировались у него с именем Хильке Тетьен. Эти черты сохранились в структуре ее лица в виде археологических следов, скрытых под слоем лет и излишнего веса. — Ты по-прежнему живешь в Норддейче?

— Нет. Я живу здесь, в Нордене. А зовут меня теперь Хильке Фреерикс. Ты помнишь по школе Дирка Фреерикса?

— Конечно, — соврал Фабель. — А дети у тебя есть?

— Четверо, — рассмеялась она. — И все мальчишки. А как с этим делом у тебя?

— Дочь Габи, — застенчиво улыбнулся Фабель и сильно разозлился, поняв, что почему-то не хочет говорить Хильке о своем разводе.

— Очень рада увидеть тебя снова, Йен, — сказала Хильке, — но не хочу задерживать. Понимаю, как тебе не терпится повидаться с мамой.

— Я тоже рад встрече, — сказал Фабель и задержался на миг, чтобы посмотреть, как невысокая, чересчур полная женщина средних лет по имени Хильке Фреерикс идет по больничному коридору.

Двадцать четыре года назад эта широкобедрая дама была изящной девушкой с чуть рыжеватыми блестящими и длинными волосами и сплошь усыпанным веснушками милым личиком. С этой девушкой Фабель провел много торопливых, полных нежности минут в песчаных дюнах Северного побережья. Перемены в человеке, оставленные долгими годами жизни, явились для Фабеля еще одним подтверждением того, насколько Новый мир не соответствует его прошлому, и у него снова возникло нестерпимое желание как можно скорее выбраться из Норддейча и Нордена.

Когда Фабель вошел в палату, мать сидела в кресле рядом с кроватью и смотрела по телевизору популярное шоу «Хочешь пари?». Звук был выключен, и Томас Готшальк скалился на экране молча. При виде сына фрау Фабель улыбнулась и вырубила ящик с помощью пульта дистанционного управления.

— Привет, сынок. Ты выглядишь утомленным. — У нее был почти комический говорок, являющий собой сочетание английского произношения с местным диалектом, на котором фрау Фабель всегда говорила с сыном.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Мать ласково потрепала его по руке.

— Я прекрасно себя чувствую, мамочка, — уверил он ее. — И я вовсе не тот, о ком следует беспокоиться. Но у меня хорошие новости… старшая сестра сказала, что кардиограмма у тебя нормальная и завтра к концу дня тебя, возможно, выпишут.

— Значит, ты потолковал с Хильке Фреерикс? Ведь вы были славной парочкой, насколько я помню.

— Это было так давно, мама. — Фабель присел на край кровати. — Я ее почти не узнал. — Когда он это говорил, перед ним стояли два образа — стройная девушка с длинными золотистыми волосами и небрежно одетая женщина средних лет, с которой он болтал в коридоре. — Она изменилась, — произнес Фабель и спросил после короткой паузы: — Неужели я тоже так же сильно изменился, мамочка?

— Мне этот вопрос задавать не стоит, — рассмеялась фрау Фабель. — Ты и Лекс — все еще мои крошки. Однако не волнуйся. Мы все меняемся.

— Дело в том, что каждый раз, возвращаясь сюда, я ожидаю, что здесь все остается по-прежнему.

— Это происходит потому, что у тебя имеется свое собственное представление о месте, где ты провел детство, и оно для тебя больше, чем реальность. Ты возвращаешься сюда, чтобы восстановить в памяти все детали. То же самое происходило и со мной, когда я приезжала в Шотландию. Но все-все, включая наши родные места, меняется. Мир продолжает движение. — Она улыбнулась, протянула руку и ласково погладила его по волосам так, как всегда делала, провожая в школу. — Как Габи? Когда же ты наконец привезешь внучку в гости к бабушке?

— Надеюсь, что скоро, — ответил Фабель. — Она собирается провести уик-энд у меня.

— А как поживает ее мама? — Ни разу после разрыва фрау Фабель не назвала его экс-супругу по имени — Рената. А в тех случаях, когда она о ней говорила, в ее голосе появлялись стальные нотки.

— Понятия не имею, мама. Мне редко доводится с ней говорить, и занятие это, должен признаться, достаточно неприятное. Но оставим эту тему, она тебя раздражает, а волноваться тебе вредно.

— Тогда поговорим о твоей новой подружке. Как она? Впрочем, не такая уж она и новая. Ты ведь довольно давно с ней… встречаешься. Это серьезно?

— Ты… о Сусанне? — Фабель даже растерялся, и в тупик его поставил не сам вопрос, а понимание того, что у него нет на него ответа. — У нас хорошие отношения… — пожал плечами он. — Даже очень хорошие.

— У меня прекрасные отношения с нашим мясником герром Германом, но это не значит, что нам грозит общее будущее.

— Не знаю, мамочка, — рассмеялся Фабель. — Решение принимать пока рано. Но расскажи-ка мне лучше, что рекомендовал тебе доктор, после того как ты отсюда выйдешь…

Следующие два часа Фабель и его мама провели в легкой болтовне. За это время сын смог рассмотреть мать гораздо лучше, чем когда-либо до этого. Когда она успела так постареть? Когда побелели ее волосы, и почему он этого не заметил? Она сказала, что Норддейч для него является представлением детства, определенной концепцией, и сейчас Фабель понял, что и мама для него является образом, своего рода константой, которая не должна меняться и стареть. Или умирать…