Брат Гримм - Страница 99

— Возможно, но совершенно не обязательно. Опухолям мозга некуда разрастаться, поскольку мозг — единственный орган, окруженный со всех сторон костной тканью. Опухоль растет внутри черепа и давит на здоровые области. Это может вызывать сильную головную боль, которая возрастает в то время, когда человек находится в лежачем положении. Хотя болезненные ощущения возникают далеко не всегда. Но, как я вам сказал, опухоль у герра Унгерера располагалась в таком месте, что, несмотря на достаточно быстрый рост, повреждала мозг постепенно. А это, в свою очередь, означало, что симптомы могли оказаться смазанными.

— В чем они могли проявляться?

— В изменении личности и поведения. Он мог, например, утратить чувство обоняния или вдруг почувствовать отвратительный запах там, где его вовсе не было. Он мог ощущать покалывание в одной стороне тела или постоянно чувствовать тошноту. Одним из частых симптомов опухоли головного мозга могут служить приступы рвоты без каких-либо проявлений тошноты.

Фабель на несколько секунд задумался. Он вспомнил отчет Марии о беседе с фрау Унгерер. Жена рассказала о неожиданной трансформации личности супруга. О том, какие непотребные формы приняло его сексуальное влечение, и о том, как преданный и верный муж превратился в похотливое животное. Коллеги даже стали называть его Синей Бородой. Когда Фабель слушал о любовных похождениях Бренда Унгерера и о закрытом на ключ «ларце» в подвале дома, у него в жилах леденела кровь. Еще одна сказочная связь — ведь у записанной французом Шарлем Перро «Синей Бороды» имелся немецкий эквивалент, записанный братьями Гримм. Этот аналог назывался «Птица Фитчера». Убийца был знаком с Унгерером или по крайней мере знал о нем достаточно, чтобы избрать его в качестве средства воплощения сказки братьев Гримм в жизнь. Для реализации своей безумной идеи.

— Не могла ли болезнь проявиться в изменении сексуального поведения больного? — спросил Фабель и рассказал Меллеру все, что полиции было известно о радикальном перерождении личности Унгерера.

— Да, подобное могло случиться, — ответил Меллер. — Если изменения, о которых вы сказали, произошли так резко, то можно определенно сказать, что мы имеем дело не с простым совпадением, а со следствием. Мы считаем, что в основе сексуального влечения лежит физиология. Но это вовсе не так. У животного, известного под названием «человек», корни поведения находятся здесь, — Меллер постучал пальцем по виску. — Изменения в структуре или химии мозга (а в результате опухоли, видимо, имело место как то, так и другое) вызвали драматические изменения в характере личности и поведенческих стандартах. Да, вполне возможно, что болезнь превратила вашего высокоморального и заботливого семьянина в похотливое животное.

Когда Фабель возвращался в Президиум, над Гамбургом сияло яркое апрельское солнце. Город казался таким светлым и умытым, словно ему уже не терпелось встретить лето. Но Фабель не замечал радости в природе. Он думал лишь о мрачном маньяке, убивавшем и увечащем людей ради своего стремления постигнуть какую-то извращенную литературную и культурную истину. Этот маньяк находился где-то рядом. Находился настолько близко, что Фабель почти ощущал его запах. Трупа.

Глава 51

21.30, четверг 22 апреля. Альтона, Гамбург

Пытаясь втиснуться в наряд, Лина Риттер решила, что становится слишком старой для подобного рода занятий. Вернее, уже стала слишком старой. Она профессионально занималась этим делом вот уже пятнадцать лет и к тридцати четырем была сыта им по горло. И вообще все эти игры — удел более молодых женщин. Теперь она была вынуждена все более и более «специализироваться» на удовлетворении самых странных экзотических прихотей клиентов, хотя в ее возрасте ей больше всего подходила роль «доминирующей госпожи». Очень часто это позволяло вообще не трахаться или трахаться очень мало. Достаточно было полчаса покомандовать каким-нибудь жирным бизнесменом, пошлепать его по попке и сказать, какой он бяка и как вы на него сердиты за то, что плохо следует вашим приказам. За это сравнительно прилично платили, риск для здоровья был минимальный, а клиенты, когда их наказывали, иногда делали за нее всю работу. Но этой ночью ей предстояла тяжелая работа. Снявший ее парень дал ей авансом кучу бабок, а заодно и кучу точнейших инструкций. Клиент сказал, что она этим вечером обязательно должна быть в прикиде, который он ей принесет. Идиотски нелепый костюм говорил о том, что этой ночью «господствовать» ей не придется, а придется всю дорогу трахаться с этим амбалом.

Он прибыл точно в назначенный срок и теперь ждал в спальне, пока она втискивает свое ставшее слишком толстым тело в этот нелепый наряд. Одеяние было на пару размеров меньше, чем носила теперь Лина. Но девушкам в наше время приходится самим зарабатывать себе на жизнь. Лина почти забыла, какой здоровенный парень ее клиент. Большой, но очень спокойный, и неприятностей он ей, видимо, не доставит.

Лина вошла в спальню и, кокетливо повернувшись на каблуках, спросила:

— Вам нравится? — Но, увидев его, замерла. — О… вы, кажется, тоже приготовили специальный костюм…

Он стоял рядом с кроватью. Свет в спальне был выключен, и осталась гореть лишь лампа на прикроватной тумбочке за его спиной. Все предметы в спальне, казалось, стали меньше в сравнении с его силуэтом. Его физиономия скрывалась под маленькой резиновой маской. Это была явно детская маска, изображавшая морду волка. Черты зверя оказались искаженными, поскольку маска была натянута на слишком большое для нее лицо. Вначале Лине показалось, что клиент влез в какой-то плотно обтягивающий тело костюм. Но как только ее глаза адаптировались к полумраку спальни, она поняла, что это не так. Оказалось, что все его тело — от лодыжек до шеи — покрыто татуировкой. Сплошные слова. И все слова начертаны довоенным шрифтом. Он молча стоял в своей глупой маске, громада покрытого татуировкой тела закрывала единственную лампу, и Лина вдруг поняла, что боится.